Для меня, как для человека синтетического, большое число явлений этого мира представляются результатом существования и развития одной из немногих «прото-форм». Это как в науке о биологических тканях – гистологии,- все многообразие органов и систем с их уникальными функциями есть результат развития одной из четырех тканей - эпителиальной, мышечной, соединительной или нервной и их сочетанием. Ткань развивается, разрастается, образует некие локальные особенности, но по сути все равно остается протяженной однозначной структурой. То же самое я наблюдаю и глазами художника в окружающем мире. Поэтому какая-нибудь теория квантовой физики, биологической эволюции для меня идентичны роману Беккета или полифонической музыке. Это некий текст, бесконечно развивающийся, который можно читать в любом направлении и с любого места. Важен лишь вектор движения по нему, который является проявлением творческой воли любого человека.

Подобное движение по бесконечному тексту, дающее возможность существования частных случаев, было объектом анализа на выставке «Е-20» в 2008 г.:

«…Маршруты этих путешествий, как версий хронологии, описываются теперь не точкой и линией (по Аристотелю и Канту), а потоком (Гуссерль), или кристаллом и складкой (Делез), или сетью (Мерло-Понти), или лабиринтом (Борхес), или китайской кровлей (Франсуа Жульен). То есть трасса Е-20 до сих пор представляет собой прямую линию на карте, но двигаясь по ней, мы даем возможность существованию определенных пейзажей, ракурсов, видов из окна автомобиля, которые в отсутствие наблюдателя просто не существовали бы. Эти ракурсы изменчивы. И дорога, давая шанс этим ракурсам существовать, присваивает их, содержит их «в себе». Внутреннее – есть интериоризация внешнего. Формируется одна гигантская движущаяся складка или бесконечный складчатый лабиринт, - не форма, а вариация, некая функциональная зависимость, характеризующая целое семейство кривых и функций. Таков объект. Двигаясь по нему на своем авто, мы, являясь субъектом, находимся в точке зрения как в фокусе вогнутости, т.е. точки, относительно которой только и может быть определен закон вариации. Это означает, что наша Вселенная, созданная Творцом и замкнутая им, наподобие ленты Мебиуса, на саму себя, наш мир как бесконечный горизонт событий становятся актуальными только в сгибах выражающей их души. Душа и располагается в этой точке смыкания, точке зрения, точке сингулярности, включая в каждый момент сопричастность акту Творения и возможность выявления истины.»

Современным социальным и геополитическим воплощением этой бесконечной протяженности является модель настоящего общества, постколониальной глобализованной деревни. Это все тот же ровный ландшафтный текст, в котором отсутствует центр и периферия и одинаково значимы все направления движения по нему, т.к. «в отсутствие центра все становится языком», т.е. текстом, который можно читать в любом направлении и с любого места. На эту тему в 2008 г. Был сделан проект «Я никогда там не был (история квадратного метра земли)»:

«Анонимные явления современности, не имеющие собственного образа, качества, а наделенные лишь сиюминутным имиджем, являясь продуктом медиатехнологий, транслируют обществу мечты о процветании и урбанистическом рае, вперемешку с мелькающими катастрофами, террористическими угрозами и политикой. В их фокусе быстро сменяющие друг друга в стилистике MTV, персонажи, страны, континенты, этносы и прочие хозяйствующие субъекты, которые в свете постколониальной политической корректности рассматриваются как вещи среди вещей или как фактуры среди фактур. Мы путешествуем среди них телом и разумом под руководством главного творца современной культуры - ТУРОПЕРАТОРА. Настенные декоративные тарелки исключительно ярко зарекомендовали себя и как путеводные маяки таких путешествий и как страницы дорожного дневника, фиксируя на стене карту наших нескончаемых странствий, в безнадежной мечте остановиться где-нибудь дольше, чем это позволительно туристу. Такой своей сутью декоративные тарелки становятся символом интерьера нашей глобальной деревни, но с их помощью можно рассказать и очень "локальную" историю... историю "одного квадратного метра земли". Рассказывать эту историю можно почти бесконечно... о культурных слоях, типах почв, способах земледелия, о полезных ископаемых и бесполезных ископаемых останках, о дождевых червях, о строении корней суккулентных растений и организации нор крота или суслика, о способах устройства газона, дренажных систем и канализации, о таинственных и опасных строительно-дорожных работах, об алхимических символах земли и фаллических символах плодородия, о круговороте углекислоты и эрозии, ....о стоимости этого квадратного метра, наконец.»

Вообще же земля (здесь, в смысле почва) обладая всеми характеристиками «протяженного текста», «ткани» долгие годы является ключевым образом в моем творчестве. Первая серия живописных картин, сделанная 15 лет назад, так и называлась «Земли». Это были просто фрагменты написанной земной поверхности. Меня, с одной стороны, очень увлекало строение почв, представление о слоях в разрезе, с другой стороны завораживала эта нескончаемая протяженность. И, изображая буквально квадратные метры земли, я думал о них, как «о том малом, по которому можно почувствовать и представить то большое, что осталось за границей изображения».

Я называю это «ландшафтным способом восприятия среды», где все элементы равнозначимы и их взаимодействие создает организацию рисунка поверхности. Противовесом этого является «пейзажный подход», в котором выделяются главные элементы и второстепенные, т.е. существует ранжированность от доминанты до фона. Ландшафтный взгляд на мир так или иначе присутствует в большинстве моих работ, меня до сих пор крайне интересуют протяженные структуры, поля, ткани…

Интересным воплощением темы «земли» через некоторое время стала серия «соборы». С одной стороны собор является пространственно хорошо организованной структурой, обладающей сложной архитектоникой. С другой стороны, собор является протяженной тканевой структурой, недаром архитекторы сравнивали соборы с книгами из камня, т.е. неким текстом, который разворачивается на наших глазах в бесконечное повествование. Графическая серия включала «текстовой собор», «демонический», «математический», «водяной», «земляной» и т.д. Тело собора есть результат разрастания все тех же тканей, аналогично телу земли и вообще живых объектов.

Представленная сейчас серия работ продолжает эту тенденцию. За эти годы соборы стали строже, аскетичнее, организованней. Но они местами покрылись сеткой строительных лесов, утилитарность которой стирает границы.

«Поиск идентичности и своего места в мире локализуется в любой точке этого бессмысленного ландшафта.»

Любопытно, что такая авторская концепция «собора, как текста» не отменяет других вариантов прочтения этих картин. Вот что пишет А.Дашевский о «соборах»:

«Под жестким каркасом строительных лесов Валерия Гриковского угадываются мрачные расплывчатые контуры религиозных сооружений. Результат, конечная цель реставрации не ясна, подозрительна, зловеща. Неизвестно, какой предстанет обновленная духовность, и какая часть религиозного прошлого подлежит актуализации. Возможно, она выведет на новый виток нетерпимость и межконфессиональную рознь. Станет инструментом государственного давления на частного человека. Превратится в банальную коробочку с готовыми ответами на критические экзистенциальные вопросы. Деградирует до уровня риторической конструкции.»

Экспонируемая вместе с «соборами» графическая серия «человеческих тел» является результатом тех же принципов ландшафтной протяженности. Тело человека, тело собора или тело земли – суть одно и то же. Вызывает, однако, интерес то, что одинаковые по сути ткани, развиваясь тем или иным образом и обретая свою конечную форму, становятся прекрасным субстратом для новых видов анализа, новых противопоставлений. Где заканчивается живое и начинается неживое? Где причина и где следствие, т.е. куда направлена стрела времени? Куда направлена стрела энтропии, т.е. что считать за хаос и что за порядок? И что тогда представляет собой эволюция, прогресс? Подобные вопросы уже становились предметом исследования в разных проектах:

Фильм «Чудесное воскрешение», продолжительность 21 мин. 2009 год

Фильм посвящен исследованию границы живое-неживое, реальное-виртуальное, что способствует возврату явлений жизни и смерти в сознании и ощущениях современного человека в область сакрального, попытка представления жизни и смерти, как Великого Таинства, в противовес бытовому к ним отношению, сложившемуся под влиянием медиатехнологий. Сюжет фильма основан на видеозаписи сцены забоя барана, освежевания и разделки туши. Ускоренная в несколько раз, запущенная в обратном направлении и обогащенная рядом визуальных эффектов запись с соответствующим музыкальным сопровождением не прочитывается, как сцена убийства с последующим расчленением, а воспринимается как некие, почти «волшебные» манипуляции с фрагментами плоти, со шкурой животного, с ним самим в конце концов, приводящие к созданию живого узнаваемого существа. Таким образом, граница живого-неживого проходится в фильме непривычным для зрителя способом и возникает психологический парадокс – глазами зритель видит возникновение жизни, а умом понимает, что речь идет о смерти. В течение фильма зритель догадывается, что предлагаемая история с воскрешением является виртуальной, искусственной, но зато «чудесной», в противовес реальной и менее жизнерадостной. Автор полагает, что такая подача материала, когда увиденное входит в прямое противоречие с осознанным, а виртуальное с реальным, при проекции на границу живое-мертвое, делает эту границу подобным лакуне, скрывающей нечто важное, некий ускользающий смысл, некое знание, некое Великое Таинство.

Лекция на тему «Живое и мертвое». 2009 год

Лекция основывается на медицинских и общебиологических аспектах жизни и смерти, живой и неживой природы в широком смысле и включает следующие тезисы.

Исходя из своей патологоанатомической практики (высшее медицинское образование), автор рассказывает о моментах, которые недвусмысленно создают ситуацию осознания значимости перехода живое в неживое. При этом ощущается эфемерность реальности этой границы, т.е. некое «пространство тайны», аналогичное понятию «Великое Таинство», порой прочувствованное изобразительными средствами (Петров-Водкин, метафизическая живопись, Д.Херст), в противовес бытовому восприятию смерти (к 18 годам современный подростков уже посмотрел 40 тыс. убийств и 200 тыс. актов насилия).

Такое трансцендентное отношение питалось всегда религиозной практикой, а в 20-м веке обогатилось псевдонаучными данными, связанными с успехами медицины, способной реанимировать больных после клинической смерти с их рассказами о голосах и свете в конце тоннеля. Эти рассказы вполне находят свое объяснение с точки зрения физиологии, разбирающей филогенетические связи зрительного и слухового анализаторов с соответствующими участками коры мозга и системой их кровоснабжения. Также факт видения своей жизни в момент умирания, промелькнувшей с молниеносной быстротой, объясняется способом образования нервных связей и их аналогичным алгоритмом отмирания.

Существование нервных цепочек, и изначально «нервного» принципа реагирования наряду с гуморальным, является типично биологической прерогативой и присутствует уже на самых простых ступенях организации жизни.

С возникновением живых существ реализуется тот или иной принцип их реагирования, их строения, и, в конечном счете, их симметрии. В этом аспекте смерть есть нарушение симметрии, что блестяще показал П.Гринуэй в своих фильмах. В частности герои фильма «ZOO» – два брата-близнеца, что есть проявление симметрии, их жены гибнут в автокатастрофе, что также симметрично. Третья женщина, выжив, теряет на ноже правую ногу, нарушая симметрию. Она рассказывает о легендарной миланской шлюхе, безногой и прекрасно симметричной, мечтая. Братья, однако, зоологи, исследующие вопросы биологической смерти, гниения, разложения, имеют по очереди одну женщину, все больше сближаясь друг с другом. Они знакомятся с одноногой и живут втроем, симметрично обступив. Женщина ампутирует для симметрии вторую ногу, знакомится с безногим мужчиной и образует с ним прекрасно симметричную семью. Зоологи только и делают, что снимают на камеру разложение растений, ящериц, крокодилов, зебр, поднимаясь по эволюционной лестнице. Оказывается, что братья изначально были сиамскими близнецами, разделенными в детстве злым доктором, нарушившим их симметрию. Они решают соединиться вновь. Женщина умирает, и вместо того, чтобы снимать процесс ее разложения, зоологи уезжают в загородный дом с киноаппаратурой, включают ее, раздеваются, инъецируют друг друга, симметрично ложатся перед камерой и умирают. Так весь фильм, люди борются с ассиметрией, со смертью разными способами, исследуя границу «живое-неживое» на разных биологических формах.

Есть, однако, существа, которые по своей природе относятся одновременно и к живой и к неживой природе. Это - вирусы. По строению вирус – это молекула ДНК, содержащая несколько генов и окружающая ее белковая оболочка. Находясь во внешней среде годами, десятилетиями, вирус не проявляет признаков жизни, а обнаруживает свою активность лишь в клетке «хозяина», и то довольно редко. Чаще он просто привносит дополнительную генетическую информацию – так геном человека более чем на 30% состоит из вирусных генов. Более того, выстраиваясь из одной клетки и переходя в другую, вирусы переносят генетическую информацию между неродственными организмами, отсюда мысль о «пользе» общения с людьми некрасивыми, неумными, нездоровыми и т.п.

Одним из основных принципов живого является понятие гомеостаза (постоянства внутренней среды) и наличие механизмов это постоянство поддерживать. В организмах, как уже упоминалось, эти процессы дирижируются нервным и гуморальным способами (т.е. нервной и эндокринной системой). Но гомеостаз существует и в других масштабах, например, планетарном.

Так, планета Земля является ярким примером саморегулирующейся системы, способной пока поддерживать постоянство своей среды. Одним из основных факторов этого постоянства является СО2 – углекислота, и круговорот этого парникового газа. Так, из связанного в горных породах состояния, в результате вулканической деятельности, углекислота в виде газа выбрасывается в атмосферу, в несвязанное состояние, откуда в свою очередь, дождями снова переносится в почву, в породу. На протяжении сотен миллионов лет этот процесс был уравновешен, но это равновесие хрупкое. Так, на Марсе, в силу быстрого остывания планеты, вулканическая деятельность уменьшилась, углекислота преимущественно оказалась в связанном состоянии, что привело к уменьшению парникового эффекта и еще более быстрому остыванию. В итоге вся углекислота оказалась связанной в породах и живительного процесса круговорота не происходит – планета, как макроорганизм мертва, на планете нет атмосферы и т.д. Противоположная ситуация на Венере – в силу интенсивной вулканической деятельности концентрация углекислоты в атмосфере довольно высока, - обладая парниковым эффектом, такая уклекислотная атмосфера еще больше повышает свою температуру, что делает невозможным выпадение дождей (они просто испаряются, не долетев до земли) – т.о. процесс переноса углекислоты в почву блокирован. Время идет, а температура все возрастает, концентрация углекислого газа в атмосфере все увеличивается и это процесс односторонний. И только на Земле существует это равновесие. Но со временем, для повышения его надежности, потребовался дополнительный механизм фиксации и переноса углекислоты. И возникла жизнь – растения с их мощным потенциалом построения своих тканей из газообразного и животные, облегчающие перенос в связанное состояние. Т.о., смысл всех живых существ на планете, включая человека – участие в процессе переноса и фиксации углекислоты, это некие дополнительные «почечные канальцы» на теле планеты.

Ощущение сопричастности такой грандиозной и великой цели, как участие в круговороте углекислоты и есть частица Таинства Жизни и Таинства Смерти.

Проект «Анатомия» для фестиваля «СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО В ТРАДИЦИОННОМ МУЗЕЕ». 2009 год

Проект планируется реализовать на базе музея Г.В.Шора (кафедра патологической анатомии Санкт-Петербургского Государственного Медицинского Университета им. акад. И.П.Павлова), с заведующей кафедрой М.Г.Рыбаковой достигнута предварительная общая договоренность. Также целесообразно воспользоваться ресурсами музея различных методов консервирования (кафедра анатомии человека Санкт-Петербургского Государственного Медицинского Университета им. акад. И.П.Павлова).

Проект посвящен исследованию границы живое-неживое, реальное-виртуальное, что способствует возврату явлений жизни и смерти в сознании и ощущениях современного человека в область сакрального, попытка представления жизни и смерти, как Великого Таинства, в противовес бытовому к ним отношению, сложившемуся под влиянием медиатехнологий.

Действие проекта проходит в анатомическом театре, где на анатомических столах лежит 6-10 человеческих тел. Это не просто человеческие трупы, но отпрепарированные тела, которые одновременно вызывают и ощущение «человеческого», настоящего и ощущение искусственного. На каждом столике у тела стоит монитор. При приближении к каждому конкретному телу монитор включается и зритель видит этого же человека в живом виде, рассказывающим некую историю, вполне бытовую, веселую или грустную, которая длится 2-5 минут. То же самое происходит при приближении к соседнему столику, там тоже появляется своя история. Так как тел несколько, то и историй несколько, одна-две истории могут пересекаться, т.е. один человек в своем рассказе может ссылаться на другого, лежащего на втором от него столе справа, например. После окончания истории монитор гаснет, и для его оживления следует снова подойти к конкретному телу (может быть, потрогать его). Возможно, история в этот раз прозвучит другая.

Т.о. возникает сложный комплекс ощущений - виртуальная реальность, красноречиво рассказывающая о жизни, и реальность мертвого тела, молчаливо свидетельствующая о смерти. Искусственность съемки и безыскусность мертвого тела или напротив искусственность анатомического препарата (а это большое отличие от обыкновенного трупа) и безыскусность простых людей, видимых «без прикрас» на экране монитора. Это дополняется психологическим парадоксом, когда один и тот же человек оказывается представлен и в виде мертвого препарата и в виде живого актера на видео одновременно, - помимо вопроса «что здесь первично?», возникает противопоставление этих двух реальностей – виртуальной и живой или реальной и мертвой. Любопытно ощущение от такого противопоставления,- автор полагает, что сильнее по воздействию, «правдивей» окажется реальность именно виртуальная, что может показаться неожиданным, но вполне объясняется психикой современного человека, как продукта виртуальных медиатехнологий. Автор также полагает, что такое пересечение двух «миров» - мира анатомических столиков с лежащими телами и мира виртуальных людей с их вполне живыми историями образует некую «лакуну», скрывающую некий ускользающий смысл, некое знание, некое Великое Таинство. Следует отметить также значимый учебный аспект данного проекта для людей профессионально близких подобной тематике, в первую очередь для студентов-медиков, так как в рамках учебного процесса первые 2-3 курса студенты изучают теоретические дисциплины (анатомию, гистологию, оперативную хирургию и пр.), последующие же – практические дисциплины (терапия, гинекология и пр.), т.е. первые годы студенты с живыми людьми-пациентами не встречаются совсем, потом же в основном ими и занимаются. Т.е. возникает некий «разрыв» между этими двумя мирами, а для мировоззренческой составляющей, важной при работе с психологией, здоровьем и судьбами людей ситуация сопричастности Таинству Жизни и Таинству Смерти «здесь и сейчас» крайне полезна. Она гораздо актуальней любым книжным описаниям, выпискам из истории болезней и сухим статистическим отчетам (даже если это отчеты о результатах вскрытия). Человеку же, профессионально неблизкому медицине тоже полезно соотнести свои «сфабрикованные телевизором» представления и ощущения с ситуацией «живое/неживое» в реальности.

В неявной форме и сейчас в представленных графических работах присутствует подобная проблематика. Являются ли изображенные тела живыми и где в последовательности «соборы-тела» проходит граница «живое-неживое»?

    Эта работа, где изображен «городок мертвых» Даргавс в Северной Осетии ближе к соборам или к телам по шкале «живое-неживое»? Присутствует ли вообще в реальности эта граница или она лишь результат психической рефлексии человека?

Подобные биологические вопросы, суммируясь, ставят более общие проблемы. Проблемы эволюции, естественного отбора, права на существование. Те же «тела», если допустить, что они живые становятся анорексичными людьми. Они стараются найти свое место в реальности и медийная современность предлагает качественно новые имиджевые возможности для этого.